Литклуб «Верба» обсудил «...Прелесть»
Встреча литературного клуба «Верба» состоялась 1 апреля, но День смеха не был основной темой беседы.
Встреча «Вербы» 1.04.2017. Фото Гаджикурбана Расулова
Впрочем, совсем избежать юмористического мотива не удалось: участник «Вербы» Александр Карапац предложил что-то наподобие конкурса: те, кто во время обычного чтения по кругу своих и чужих стихов и прозы озвучат самое смешное произведение, получат призы.
Роль призов играли маленькие игрушки-шлёпанцы. Вышло так, что в числе получивших призы оказались одни дамы – Валентина Дарбишева (стихи), Марина Куркиева (проза), Елена Говерт (детские стихи), Сафият Джалганская (стихи) и Джейран Багандова (стихи).
Сафият Джалганская и Джейран Багандова (слева направо) с призами
Затем началось обсуждение фантастического рассказа Марины Куркиевой «Ну здравствуй, Прелесть моя. Я вернулся!».
Все выступавшие сошлись во мнении, что у автора уже сложился профессиональный литературный слог, а рассказ обладает интересно скроенным сюжетом, герои имеют живые характеры, которые развиваются по ходу действия, к тому же радует некоторая непредсказуемость событий.
В то же время автору указали на некоторые неточности в области компьютерных технологий (главный герой – юный хакер) и физических явлений.
Развернулась дискуссия, может ли автор быть совершенно свободен в описании будущего и существует ли вероятность, что он может невольно «накликать» реализацию чего-либо из написанного, предсказав нечто, чего бы нам в реальной жизни видеть не хотелось. Сошлись на том, что решение данного вопроса в каждом конкретном случае зависит от мировоззрения каждого конкретного автора.
Отрывок из рассказа «Ну здравствуй, Прелесть моя. Я вернулся!» Марины Куркиевой:
«...Сегодня денек выдался особенно мерзкий. С самого утра сортировочную завалило контейнерами из восточной части города. Двадцать восемь штук за полчаса, и ящики ещё прибывают. Мои роботяги-бедолаги с ног сбились.
Ну и я, естественно, тоже. Это же надо в каждый ящик заглянуть, решить, куда его тащить.
А мусор сегодня странный какой-то. Груды штампованного железа, изъеденного ржавчиной, покорёженный пластик. В одном из контейнеров я обнаружил – даже не знаю, как описать… какие-то странные чехлы для людей, что ли? Такие толстенные, из пористой каменной ваты, с металлической прослойкой, сверху слой термокевлара. Я вытащил один и принялся разглядывать, попутно пытаясь определить, в какой цех переработки это отправлять.
Согласно инструкции, если продукт имеет смешанную структуру, его утилизацию следует производить из расчёта наибольшей стоимости одной из составляющих.
А как тут определить стоимость?
Каменная вата – двести кредитов, металлическая прослойка, пожалуй, на все триста потянет, а почём сейчас раритетный термокевлар, я вообще не в курсе. От сети отключён, с Информаторием связи нет. Придётся остановить приём, идти и копаться в бумажных справочниках. Сколько на это уйдёт времени – один Один в курсе. А у меня каждая секунда на вес этого самого кевлара. Вон, ещё три контейнера подвалило.
– Тащите в седьмой, – приказал я роботам. – Пусть переработают как полимеры.
Разобравшись с «чехлами», открыл следующий контейнер и только теперь понял, что это были за «чехлы». В коробе аккуратными рядами лежали круглые, прозрачные шары.
Это же верхняя часть древнего защитного костюма! Как там он назывался? Скафандр, кажется.
Лет двести назад участники космических перелётов вместо сило-гравитационных защитных полей использовали вот такие чехлы, выходя в открытый космос.
Походу утилизируют старьё из музея Космонавтики.
Сам не понимая зачем, я вытащил скафандр, достал круглый шлем и с большим интересом уставился в следующий открытый контейнер. Там лежало оружие и заплечная система жизнеобеспечения скафандра. Я и это отложил, отчётливо представляя, какие препараты назначили бы мне врачи за такой поступок.
Несколько следующих ящиков были заполнены просроченной «космической» едой. Это я без раздумий отправил в печь.
А потом пошли технические приборы.
Что это было в большинстве случаев, сказать затрудняюсь. Но смотрелось впечатляюще: панели с кучей кнопок, на которых были обозначения букв и цифр; стеклянные поверхности круглой и квадратной формы; стеклянные же поверхности меньшего размера, уже с делениями и шкалами.
Из одного контейнера на меня глянула матово-чёрная, практически не отражающая свет доска. Я осторожно вытащил её, обнаружив сзади оригинальное крепление и ножку.
– Что это? – совсем уже растерявшись, поинтересовался я у робота. – Похоже на чёрное зеркало, только вот отражающая сила – никуда...».
Следующая встреча «Вербы» намечена на 15 апреля.
Отдел литературы по искусству
